Содержание

Володарский Леонид

Леонид Володарский

Хочу только сразу сказать: я никогда не носил прищепки на носу, а голос у меня такой, потому что нос был сломан. Л. Володарский

Из разных источников

Переводы

Книги

В конце 1980-х написал политический детектив «Снег из Центральной Америки».

Сценарии

Интервью в рамках проекта «Легенды переводческого фронта»

Проект компании «Экспримо», www.ex-primo.com

«Прошлое российского перевода - блестяще, настоящее - чудовищно, будущее - туманно»
Л. В. Володарский

Леонид Вениаминович, после окончания Института иностранных языков вы не стали работать по специальности. Скажите, а почему? И чем вы тогда занимались?

Почему? Ответ прост: мне это было не интересно. Следующие несколько лет я писал диссертацию. И вот когда она была уже почти готова, я понял, что и она меня больше не увлекает. И она осталась незаконченной.

Получается, годы прошли зря?

Нет, конечно. Я же жил, развивался и был абсолютно доволен собой. А что там думают другие - это меня не интересует. Мне важно лишь мнение моей семьи и друзей. А еще таких людей, как Виктор Петрович Голышев, например. Людей, заслуживающих невероятного уважения и восхищения.

В одном из ваших интервью вы как-то сказали, что довольно аккуратно относитесь к слову «творчество» относительно профессии переводчика?

Я вообще не знаю, что такое «творчество» в работе переводчика. Для меня творчество, это когда у тебя уже есть какой-то постоянный источник дохода, не требующий твоего труда, или когда ты удачно вложил деньги. Тогда ты можешь проснуться утром, и тебе может захотеться попереводить. И тогда ты переводишь. А на следующее утро тебе не захотелось ни переводить, ни писать. И ты не переводишь.

Но, как только начинаются обязательства, кончается творчество. Это закон жизни.

Так получается, что и вдохновению нет места в работе переводчика?

Я очень не люблю это слово, «вдохновение». Конечно, если тебе нужно перевести четверостишье - это одно, а если это огромный роман? Работа, тяжелая напряженная работа, когда надо сдать определенный объем текста к определенному сроку. И сделать эту работу нужно достойно, как и любую другую. И никакого творчества здесь нет.

Известно, что вы пробовали себя и в переводе художественных произведений, и в синхронном переводе. Но почему вы остановились на фильмах?

Для меня главное, что я попробовал себя в художественном переводе. И по отзывам профессионалов в этой области, ко мнению которых прислушиваются, мои усилия были вполне адекватны.

А почему именно фильмы? Так получилось. Я в ту пору жил «на вольных хлебах». А для этого нужно что-то есть, платить за телефон, за квартиру. Перевод фильмов давал на порядок больший гонорар, чем, например, художественный перевод. И он давал эти деньги уже сегодня.

Но с синхронным переводом ситуация примерно та же.

Отнюдь. Это также непостоянная работа. И совмещать тоже не получилось бы. Пример: тебе дают задание перевести за 3 дня 10-12 фильмов (а это норма по тем дням). И тут встает выбор: или ты выбираешь синхронный перевод, но остаешься без фильмов, или выбираешь видео и выпадаешь из обоймы синхронистов. Я выбрал второй вариант, потому что заказы на перевод фильмов приходили чаще.

Общеизвестно, что вы были и писателем, и сценаристом, но известны именно как переводчик. Почему не выбрали себе другую стезю? Не увлекло?

Ну, возьмем, например, профессию сценариста. Да, я сделал один сценарий за свою жизнь. Но больше не нашлось тем, которые бы мне захотелось осветить. Та же история с книгой. Это скорее было упражнение, способ доказать себе, что да, я это могу сделать. Я руководствуюсь принципом «можешь не писать - не пиши». А ведь у нас сейчас пишут абсолютно все.

Но если все-таки мне захочется написать еще одну книгу, то это точно будет не художественное произведение. И не аналитика. Скорее всего, это будет историческая книга, основанная на реально существовавших фактах.

А как бы вы охарактеризовали состояние современного перевода фильмов? Ведь иногда смотришь кино, и встречаются ляпы, заметные даже непрофессионалу.

Когда-то так судили и обо мне. В свое время на меня вылили немало грязи, но я уверен, что делали это или очень плохие переводчики, или люди, не имеющие к переводу вообще никакого отношения. Их высказывания мне абсолютно не важны. Для меня имело значение лишь мнение моих коллег-профессионалов. И если бы мой перевод был плох, они бы мне это обязательно сказали. Так же как и я бы сказал. Но они этого не говорили.

А то, что происходит с переводом фильмов сейчас, меня по большей части не устраивает как зрителя. Очень плохое знание русского языка. И полное отсутствие переводческого чутья. Что это такое? Переводческое чутье - это способность распознавать подводные камни. Кроме того, люди не хотят работать над своим английским. А знание языка предполагает знание его реалий. Сейчас идиомы - это тайна за семью замками, но такого быть не должно.

Приведем в пример перевод военного фильма. В армии нет ружей. Точнее, оно встречается лишь в особых подразделениях. На самом деле, это винтовка.

Вот еще пример, который лежит на поверхности. Пистолет - револьвер. Между ними колоссальная разница.

И вообще, когда речь идет о переводе документальных военных фильмах, то впору схватиться за голову. Например, что такое «панцирные части» (а мне встречался именно такой перевод)? На самом деле, это просто «танк», но по-немецки. Но кто будет копать так глубоко?

Еще подобный пример. «Батальон Джеггера». Что это? А на самом деле это батальон егерский, но читать нужно опять же по-немецки.

Подводя итог, принимая во внимание оплату труда переводчика и качество современного перевода, могу сказать следующее: прошлое российского перевода - блестяще, настоящее - чудовищно, будущее - туманно. Ситуация в наши дни благополучна лишь в синхронном переводе. Там заказчик ожидает высокого качества и платит за него адекватную сумму. К сожалению, это не относится ни к художественному переводу, ни к переводу фильмов.

Кстати, хотелось бы уточнить, что в некоторых издательствах, кинокомпаниях нет редакторов в принципе. Или это такие редактора, которые не придают большого значения качеству перевода. Иногда я хожу на книжные развалы и беру первую попавшуюся в руки книгу. В большинстве случаев мне достаточно просто пробежаться по одной странице, чтобы понять: здесь редактуры не было.

Сейчас вы работаете на радио, но ваши передачи совсем не связаны с переводом. Скажите, вы хотели бы вернуться к нему?

Если я и вернусь в перевод, то это будет преподавательская деятельность. У меня накоплен определенный опыт, которым я смогу поделиться с молодыми людьми. А что касается непосредственно перевода, то здесь дело упирается в гонорар. Есть несколько книг, которые я хотел бы перевести, но оплата этого титанического труда в наши дни столь мала, что работа того не стоит.

А кого вы считаете асами перевода?

В художественном переводе это в первую очередь Виктор Петрович Голышев. Этот человек - потрясающего класса переводчик, это человек высочайшей культуры. Для меня он эталон переводчика.

Сегодня есть переводчики двух типов: или это люди, имеющие посторонний источник дохода, или это энтузиасты своего дела. К последним и относится Виктор Петрович.

В одном из интервью Виктор Петрович Голышев сказал, что из его группы в 20 человек настоящими художественными переводчиками станут человека 2-3. И это не из-за отсутствия таланта, а из-за оплаты труда переводчика. Вы с этим согласны?

Согласен. Труд художественного переводчика ценится настолько низко, что тратить месяцы (а то и годы) работы над книгой, за которую заплатят копейки: Именно поэтому в переводчики идут лишь энтузиасты, которые живут своей работой.

Кроме того, нужно помнить, что есть технический перевод. А это уже не искусство. Заказов на такой перевод гораздо больше и оплачиваются они намного лучше.

Скажите, а есть ли у вас, человека, пробовавшего себя в стольких областях, любимый профессиональный праздник?

Честно говоря, я не вижу особой необходимости отмечать профессиональный праздник переводчика.

Леонид Вениаминович, а почему вы так не любите посещать конференции?

Я не знаю, что полезного смогу сделать на какой-нибудь конференции. Я думаю, что человек должен хотеть от меня что-то получить, а у меня в жизни уже были случаи, когда ко мне подходили молодые люди, студенты, и я им пытался объяснить, что они где-то не правы. В ответ я получал претензии, что я оскорбил их достоинство. Зачем мне это надо?

А если на конференцию и придут люди, которые что-то хотят, то одно мероприятие ничего не решит. Реальную пользу могла бы принести серия из, например, 8 семинаров. Вот над этим предложением я бы задумался. Само собой, с коллегами лучше общаться в более узком кругу, так, по-моему, больше толка будет.

Скажите, есть ли у вас любимое место в Москве?

Я, как и любой москвич, люблю старую Москву. Но, к сожалению, от нее осталось уже совсем немного.

Леонид Вениаминович, вы радиоведущий, вы были сценаристом писателем и художественным переводчиком. Есть ли еще область, в которой бы вы хотели себя попробовать?

Я не загадываю. Будут предложения, я их рассмотрю. Так, мне предлагали сыграть роль в кино но это как раз то, чем я никогда заниматься не буду.

Может, вы бы захотели вести телепередачу?

Здесь вопрос не только в том, чего я хочу. Хочет ли этого телевидение? Пока были предложения, которые меня не заинтересовали.

Могли бы вы дать совет начинающим переводчикам?

Во-первых, надо много читать. И по-русски, и по-английски. Это самое первое правило переводчика: чтение обогащает его арсенал. И начинать надо с классики. А что касается языка, с которого переводишь, то тут надо знать реалии. Поэтому читать нужно и современную литературу. Например, когда читаешь Стивена Кинга, то у него море американских реалий. Взять хотя бы названия футбольных и бейсбольных команд. Или какие-либо общественно-политические события, о которых прекрасно знает каждый американец, но не имеет ни малейшего представления европейский человек. Поэтому нужно всегда держать руку на пульсе.

Еще один пример. Если человек берется переводить литературу о 60-70-х годах в Америке, то там непременно будут отголоски войны во Вьетнаме. В идеале он уже будет иметь о ней представление. А если он и не будет чего-то знать, то не поленится это уточнить. Сегодня ведь это стало очень легко. Переводчик должен быть достаточно эрудированным, чтобы перевести книгу, за которую он берется. Здесь я снова могу привести пример с «батальоном Джеггера».

Чтобы стать квалифицированным переводчиком, нужно затратить очень много труда. Ведь никто не даст вам чинить стол из красного дерева, если вы и рубанок-то раньше в руках не держали. Поэтому переводчик должен сначала научиться делать самые простые вещи, сродни тем, как держать рубанок и забивать гвоздь. И только когда человек преодолеет эти мелочи, он может переходить к следующему этапу: стать или не стать гениальным переводчиком. А вот здесь все зависит от таланта и трудоспособности, ведь талант без работы никому не нужен, он пропадает.

Вот хороший пример. У меня есть любимый теннисист Роджер Федерер. И всегда, когда на него смотришь, думаешь: как же это просто, играть в теннис. Но на самом деле столько пота проливается, когда он каждый день тренирует свои умопомрачительные удары. И если он не будет этого делать, то очень скоро его мячи будут попадать в аут или в сетку.

Есть и пример из моей жизни. Мне иногда говорят, что это так просто, вести радиопередачу. Но только я до того, как стать радиоведущим, прочел колоссальное количество книг, посмотрел огромное количество фильмов, я старался общаться с людьми, чей интеллектуальный потенциал в разы превосходил мой собственный. Поэтому сегодня мне более менее легко на радио. Но это мне не дает возможности останавливаться. Я продолжаю читать книги, ходить в кино, развиваться. Когда человек говорит себе: «Я все знаю, я самый умный», - то это начало конца. Если ты ничего не делаешь, ты идешь назад. Можно приложить огромные усилия, чтобы просто остаться на месте. Можно быть бесконечно талантливым, но если ты не работаешь, то ты никому не нужен.

Могли бы вы рассказать интересную историю, случившуюся, когда вы занимались переводческой деятельностью?

Могу вспомнить только казусы, случавшиеся со мной, когда я переводил фильмы. Техника была очень плохая и было трудно делать запись с первого дубля с ужасными наушниками. Особенно, когда таких записей нужно сделать 5-6 в день.

Что касается художественного перевода, то какие тут истории? Могу рассказать один случай из жизни, возвращаясь к советам начинающим переводчикам. В свое время у меня возникло желание перевести что-то из литературы. Хотелось, конечно, большую, объемную книгу. Но в то время с этим были проблемы: политика, идеология - эта ниша уже была занята. Оставались маленькие рассказики. Я находил такие рассказы, тщательно переводил и редактировал. И в определенный момент у меня их набралось достаточно много, и переводить их стало неинтересно. Получилось так, что несколько книг я перевел «в стол». Тогда я попытался отдать их на печать в издания. И один из романов у меня украли. Получилось так, что я отдал в издательство рукопись перевода, у меня ее взяли и полгода медлили с ответом. А потом мне пришло извещение, что такой перевод у них уже есть!

Зато эта история мне сильно помогла в будущем. Из нее я извлек очень важный урок: не делать перевода для издания без предварительного договора. Бывает, что молодого специалиста просят перевести, скажем, 3 страницы. Сразу отказывайтесь, потому что для того, чтобы понять ваш уровень, достаточно одного предложения. Или еще пример: испытательный срок для переводчика. Лично мне, чтобы понять про переводчика все, будет достаточно и двух страничек.

Был и еще один подобный случай. Как-то мне предложили должность редактора в одном уважаемом, как я думал, издании. Мне дали текст и уже через 10 страниц я понял, что человеку, переводившему его, не стоит этим больше заниматься. В издательстве я поставил условие моей работы: я все переделываю заново, и моя фамилия стоит на обложке книги, или мне выдают договор и аванс под мою следующую книгу. Когда заказчики стали отводить глаза и не могли четко сформулировать свои условия, я понял, что меня просто хотели использовать. Поэтому, повторюсь, никогда не начинайте работу без контракта и никогда не верьте издателям, которые просят вас перевести или отредактировать большой текст, ничего не предлагая взамен.

Екатерина Шаралапова

"Девять вопросов ди-джею"

ЛЕОНИД ВОЛОДАРСКИЙ

Страдающие от пустомельства FM-радиостанций с недавних пор начали пополнять свои ряды более слушабельными говорунами. В этом ряду Садальский, Соловьев, Познер и вот, наконец, Володарский. Культовая личность эпохи начального овидеомагнитофонивания пробует снова найти себя на радио. С тех пор, как закончилась его подпольная видеокарьера, хотел устроиться спортивным комментатором на ТВ (он обожает спорт, баскетбол, в частности, и прекрасно в нем разбирается). Но получилось так, что все последние годы Володарский был лишен голоса – новые эстеты решили, что его было слишком много. Нас лишили его разумной, симпатичной гнусавости. И вот он возвращается...

1. – А почему именно «Милицейская волна»?
- Потому что именно там мне сделали предложение, и потом по рассказам моих друзей я понял, что музыка там звучит достойная. Если слушать станции, где за день одна и та же вещь звучит 184 раза, то возникает некоторое опасение за свое психическое здоровье. Музыка, которая у многих играет, просто для меня неприемлема. Их ведущие. Мягко говоря, не имеющие достаточного жизненного опыта, выползают в эфир и чему-то учат, что-то изрекают с уверенностью пророка. Я был таким же в их возрасте, но так не выступал. На «МВ» меня пока все устраивает.

2. – О чем твой «Утренник...»?
- О кино, о телевидении и о книгах. Я сразу ограничился развлекательной литературой, так как серьезная литература в моем понимании всегда найдет своего читателя. Будет ли программа претерпевать изменения? Да, наверняка. Станет ли она выходить чаще одного раза в неделю, Тоже думаю, что да. Но решаю это не я.

3. – Какое качество для ведущего ты считаешь необходимым?
- Я думаю, что если человек хочет заниматься гуманитарным промыслом, как-то: кино, телевидение, радио и т.д., - то он обязательно должен читать много книг.

4. – Твои лучшие времена были, когда голос звучал за кадром множества американских видеофильмов?
- Те времена давно закрылись. Мне больше неинтересно этим заниматься. Себе мне доказывать нечего, как и остальным. Книги я переводил, синхронным переводом занимался, кино переводил.

5. – Как началось увлечение видео?
- Я переводил кино в залах, на фестивалях, на закрытых просмотрах.

6. – Радио – это временное увлечение?
- Я просто решил попробовать. Меня уже приглашали в радиопрограммы. Теперь дали время, чтобы я привык. Огромное за это спасибо. Очевидно, если бы у меня не получилось, меня бы больше не звали.

7. – Голос, узнаваемый на слух, - большой плюс?
- Это как в старом анекдоте из фельетона Ильфа...Можно быть прекрасным певцом с прекрасным голосом и при этом полным дураком. А на радио дураком быть нельзя. Ты должен собой что-то представлять. Очевидно, я оказался не безнадежным случаем.

8.– Чем ты сейчас занят, кроме радио?
- На НТВ работаю переводчиком. Я перевожу фильмы письменно, естественно, а актеры потом озвучивают.

9. – Когда твоя программа выходит в эфир?
В пятницу, с 8 до 10 утра. Сейчас идет речь о том, чтобы сделать еще одну передачу в понедельник. Время пока еще не определено, и о чем она, я пока не скажу. Слушайте сами. До встречи на частоте 107,8 FM.

Михаил Куракин («МК», 15 ноября 2000г)

Леонид Володарский, ведущий "Утренника Леонида Володарского", на радио "Новости On Line"

Источник

Onair.ru: 11 сентября Вы в прямом эфире радио «Новости On Line» переводили репортажи CNN о трагедии в Америке. Чья это была идея – перевод от Леонида Володарского?

Леонид Володарский: Это Миша Галич. Он позвонил, и я без колебаний приехал. И это, наверное, первый раз в жизни, когда я оказался в результате настолько в курсе событий. Не выспался, конечно, жутко. Но я считаю, что раз я работаю на эту радиостанцию, то, если меня просят о какой-то серьёзной, совершенно оправданной помощи, я как-то должен внести свою лепту... И я, конечно, рад был помочь.

А вам не кажется, что есть некая ирония - не знаю, уместная ли в данном случае - в том, что голос, который раньше переводил американские блокбастеры, теперь говорит о реальной катастрофе? Люди привыкли слышать ваш голос и понимать, что то, что происходит на экране - это не по-настоящему.

Михаил Галич: То, что голос по фильмам знаком - это, конечно, было несколько сюрреалистично. Но на данный момент Лёня – один из лучших в стране переводчиков-синхронистов. Если сравнить качество перевода CNN, который шел по телеканалам, и перевода, который был у нас - у нас было профессиональнее. Когда мы подключили CNN, там шли самые драгоценные кадры – реальная съемка, корреспондентские материалы, даже без комментариев. И как только всё это началось, первая мысль была: нам нужен синхронист. И затем сразу: лучше Лёни Володарского никто этого сделать не может.

Леонид Володарский: С точки зрения переводчика - я слушал этот русский телевизионный перевод и приходил в изумление. Оказывается, в Америке есть генеральный прокурор. Но ведь на самом деле - это министр юстиции! Оказывается, есть офицеры полиции... Нет в американской полиции офицеров! А то, что называется police officer – это просто полицейский. И какой, к черту, Нижний Манхэттен? То, что он у них - Нижний, не значит, что он у нас Нижний, для нас он - Южный Манхэттен. Но я в последнее время с этим смирился, потому что профессиональная планка везде упала. Люди, которые знают как-то русский и как-то английский, считают, что они уже могут переводить. Но я ни к кому никогда не буду лезть ни с советами, ни с поучениями. Я недавно говорил с одним молодым переводчиком, который лепил такие ошибки, что просто выходишь из себя! Когда в своё время мне делали замечание, я внимательно слушал. А он обиделся. Я ожидал любой реакции, но он – обиделся. И ушел, и эти ошибки остались при нем, и он уверен в своей гениальности. Он никого ни о чем не спрашивает. Я постоянно спрашиваю. Даже в той области, где я что-то вроде понимаю – в английском языке. Я копаюсь в словарях, спрашиваю у знакомых американцев: а это что такое? А это? Пока живешь – надо учиться.

Сейчас, наверное, уже можно обобщить впечатления. Ваше главное ощущение после всего произошедшего - кроме чудовищного недосыпания?

В этом я ничем не буду отличаться от любого другого человека. Это ужас. И я могу себе представить ужас американцев, которые всегда думали, что это может произойти только на экране. И никогда не придет к ним в дом. А это пришло - в их чистую, благополучную, светлую Америку! Это усиливает ужас.

Честно говоря, мне было бы интересно не просто переводить, а получить возможность самому комментировать. Я ни в коем случае не претендую на развернутую демонстрацию своих качеств. Там всё говорило само за себя, ничего объяснять не надо было, но, тем не менее, иногда очень хотелось выразить своё отношение.

Раньше Вам не приходилось выполнять работу такого рода. Не возникло психологических трудностей?

А какая разница, что переводить? Просто виды перевода немножко отличаются. Это как перевод фильма с первого раза. Психологической тяжести не было, потому что я - работал. Если бы я участвовал в этом только как зритель – конечно, это бы сильно ощущалось. Но когда работаешь, происходит что-то вроде сублимации...

А Вам случается переводить обратно, с русского на английский?

Обратно – нет. Это разные вещи. Есть специалисты, которые переводят на русский, есть специалисты, которые переводят на язык. Я предпочитаю переводить на русский. Кстати, в ООН переводчику позволено переводить только на свой родной язык. Ты китаец – ты переводишь на китайский. И так далее.

Как получилось, что вы пришли на радио?

Сначала меня пригласил поучаствовать в своей программе Игорь Мальцев, у него на Серебряном Дожде была программа «Вечный Зов». О проблеме отношений полов, скажем мягко. И для меня это был первый опыт. И именно там мы в первый раз визуально познакомились с Мишей Галичем. Он заканчивал свою джазовую программу, а я как раз шел к Мальцеву.

То есть Вы изначально сами стремились работать на радио?

Да. Я стремился на радио абсолютно сознательно, хотел себя попробовать. Потом я попал в программу к Володе Соловьёву. Он предложил – приходи ко мне каждый четверг, и в течение 40 минут мы будем разговаривать о кино. И я Игорю Мальцеву и Володе Соловьёву очень благодарен за то что в этом сложном мире радио и телевидения они дали мне возможность проявить себя. Я какое-то время появлялся у Володи Соловьёва, а потом Миша Галич предложил перейти на «МВ» и вести программу - о кино, телевидении и книгах. Насчет книг – мы решили, что будем ограничиваться развлекательной литературой, потому что классика и серьёзная литература так или иначе найдут своего читателя. Не надо рассказывать о том, какой был замечательный писатель Салтыков-Щедрин. Кто захочет, прочитает.

С кино всё понятно. А литература?

А я в своё время переводил достаточно много художественной литературы. Я первым в Советском Союзе перевел Стивена Кинга. Был такой журнал – «Юный Техник», и в нем появился первый рассказ Стивена Кинга. По-моему, он назывался «Сражение». У меня два больших детективных романа и масса рассказов. Да и вообще я считаю, что необязательно быть кинокритиком, чтобы говорить о кино. Или литературным критиком, чтобы говорить о книгах. Что значит «разбираться»? Изыскания критиков интересуют очень ограниченное количество людей. А я – такой же зритель и такой же читатель, как и все остальные, просто в силу каких-то обстоятельств я посмотрел очень много кино и прочел достаточное количество книг. Родители очень рано научили меня читать, и мне это понравилось. И читать я имел возможность не только на русском, но и на иностранных языках.

А телевидение?

А когда уже пошло радио, я ходил и на пальцах всем рассказывал, какой бы я хотел снять документальный фильм. Первого октября на канале «Культура» пройдет премьера моего десятисерийного фильма, где я одновременно сценарист и ведущий. Он называется «Разведка, о которой знали немногие»: о великих советских разведчиках 20-30-х годов 20 века.

А что вас натолкнуло на такую тему?

Неординарность этих людей и трагедия той эпохи. И, конечно, масштаб личности. Это моё хобби, я занимаюсь им уже достаточно давно.

Чем мир телевидения отличается для Вас от мира радио?

Радио, на мой взгляд – это гораздо более здоровый организм, чем телевидение. Впрочем, судить мне сложно - я пока только прикоснулся и к тому, и к другому. Я написал 10 сценариев и был ведущим 10-ти серий фильма - и другого опыта работы на телевидении у меня нет. На радио я, конечно, чуть больше. Это третья радиостанция, и мне это нравится. Потому что мне работать нравится, нравится возможность попробовать себя в чем-то абсолютно новом и посмотреть, что у меня получится.

В общем и целом получается, что в радио Вы – относительный новичок.

Да. В общем по времени ещё и года нет, наверное.

Наверняка кто-нибудь, ссылаясь на специфику радиовещания, пытался Вас учить, советовал сменить манеру.

Есть такие люди, да я и сам чувствую некоторые свои недостатки. Но одно дело – когда человек мне говорит: ну куда ты со своим голосом на радио полез? С этим человеком мне не о чем разговаривать.

Было и такое?

А что, у нас свободная страна. Он не любит мой голос - имеет право. Ну, а когда мне люди дают советы действительно профессиональные, я к этому очень трепетно отношусь. Они же мне помогают. Я сам хочу учиться. Я не собираюсь себя отливать из чугуна, садиться на лошадь из одноименного металла, вытягивать вперед руку и вещать. И не собираюсь быть радио-раввином и отвечать на любые вопросы. А вообще – сложно это, сложно. В особенности - мир телевидения. Мне кажется, что и радио, и телевидение – они здорово бьют в голову, люди начинают мыслить себя властителями дум, начинают относиться к себе слишком серьёзно и надувать щёки. Слава богу, у меня достаточное количество друзей, которые никогда не дадут мне этого сделать, да и сам я не склонен к такому самолюбованию. К себе надо относиться с большим чувством юмора. Тогда возможно какое-то движение вперед.

К слову о самоиронии: как Вы относитесь к всевозможным пародиям на себя?

Все попытки пародировать мой голос – это просто от недостатка воображения. Ну ребята, ничего нового, что ли, придумать не можете? А если посидеть да подумать?

Работа на новостной станции и на музыкальной для Вас в чем-то различается?

Нет. На мою работу это никак не влияет, за исключением того, что есть определенная музыка, в которую я просто не вписываюсь. Я не хочу сказать ничего плохого ни про музыку, ни про станции. Просто тем людям, которые слушают определенную музыку, им все мои разговоры задаром не нужны. Есть, например, радиостанции, где передают классику. И вдруг в эту классику влезает какая-нибудь новомодная эстрадная звезда, которая все гаммы чувств передает словом «прикол» с разными интонациями - ну, Эллочка Людоедочка. Не должна она там появляться! Не потому что она плохая, или классическая музыка плохая. Просто они не сочетаются.

Наверное, можно сказать, что Вы сочетаетесь с интеллигентной музыкой.

Я этого слова очень не люблю. Интеллигенция – никто не может мне объяснить, что это такое. Один из великих, когда его спросили: вы интеллигент?, ответил: да упаси Господь, у меня профессия есть. Музыка, с которой я сочетаюсь - я бы сказал, умеренная. Да, умеренная.

Потому что сами Вы – человек умеренный?

Я консерватор.

Вы же говорили, что всегда стремитесь к новому.

Это совершенно другое. Это моя страсть – узнавать что-то новое, попробовать себя в чем-то новом. А взгляды у меня очень консервативные. На всё – и на поведение, и на одежду... В любом обществе есть консерваторы и либералы, никуда от этого не денешься. Но на этой радиостанции мне абсолютно комфортно. Мне приятны люди, с которыми я работаю, мне было очень приятно, что меня сюда позвали.

Значит, Ваша работа доставляет Вам удовольствие?

Да. Совершенно точно. Я очень редко в своей жизни занимался тем, что мне не нравилось. Это я совершенно честно заявляю. Были какие-то моменты, когда я занимался немного не своим делом, но только если мне это на первых порах нравилось. Как только мне это переставало нравиться, я с этим заканчивал.

А может так случиться, что однажды радио Вам надоест?

Никогда не говори никогда... То есть «никогда не говори никогда» - это дословный перевод английской пословицы. А по-русски это называется «не зарекайся». И я не зарекаюсь. Хотя если сейчас меня спросить: а что ты будешь делать, если тебе это надоест? Не знаю. Проблемы надо решать по мере их поступления.

Интервью для журнала "Автопилот"

Журнал "Автопилот", №7 2000 г.

Его голосом говорили Сталлоне и Шварценеггер, его незримое присутствие в квартирах более или менее обеспеченных граждан стало неотъемлемой чертой российского быта 80-х, а его авторству приписывают знаменитый эвфемизм «трахать». Еще про него придумали легенду, что, якобы будучи уже не в ладах с законом, он, переводя фильмы, зажимает нос прищепкой. Но вот уже несколько лет как этот Левитан 80-х пропал из нашей повседневной культуры. Не волнуйтесь, ушел не он, а его голос. Да и тот нынче доступен на «Серебряном дожде». А сам Леонид Володарский, рафинированный интеллигент, киногурман и телепроповедник нашей бурной молодости, занят тем же, чем и всегда, – переводит фильмы. Теперь на НТВ.

«АВТОПИЛОТ»: Вас не обижают эти легенды о прищепке на носу?

ВОЛОДАРСКИЙ: Нет, тем более что подобная затея была бы все равно обречена на провал. Как мне объяснили некоторые компетентные товарищи, голос идентифицирует человека лучше, чем отпечатки пальцев. Так что можно зажимать себе все что угодно, но голос опознается в ста случаях из ста.

«АВТОПИЛОТ»: Но на заре видеопиратства ваша деятельность была сопряжена с опасностью?

ВОЛОДАРСКИЙ: Если бы власть захотела что-то со мной сделать, она, безусловно, сделала бы это. В те времена спасения не было никакого, и если эта машина начинала работать, она перемалывала все. Но такой инструкции не было, хотя людей, занимавшихся записью и торговлей, так называемых «писателей», выдергивали постоянно. Один раз я даже был свидетелем на суде по делу такого «писателя» и поверг его в ужас тем, что не ставил суд ни в грош… Как-то я пошел на консультацию к адвокату, и мне долго пришлось объяснять ему, что такое видеомагнитофон, а это был 1979 год. И если бы он сказал мне, мол, занимайся Впрочем, я ни в коем случае не собираюсь утверждать, что был первым бойцом на фронте видеодиссидентства…

«АВТОПИЛОТ»: Но вы ведь не случайно попали в видеобизнес?

ВОЛОДАРСКИЙ: Конечно, не случайно. До этого, при Брежневе, существовала система закрытых просмотров. Все организации, имевшие вес, брали фильмы из Госфильмофонда. И кроме того, существовал особый отдел Госкино, откуда фильмы выдавали на «точки». Их было очень много, например, я переводил на Мосфильме, в Верховном суде, на дачах…

«АВТОПИЛОТ»: Как вы обычно переводили, синхронно? То есть не видя до этого фильма ни разу?

ВОЛОДАРСКИЙ: Дело в том, что для меня класс переводчика – это как раз способность перевести фильм «с листа». Кстати, переводчик-синхронист и переводчик фильмов – это две разные специальности. Можно быть хорошим синхронистом, но не уметь переводить фильмы, я знал и таких людей.

«АВТОПИЛОТ»: Насколько это было прибыльно тогда?

ВОЛОДАРСКИЙ: Когда люди поняли, что на видео можно делать неплохие деньги, то понадобились переводчики, и они стали искать их среди тех, кто переводил на закрытых просмотрах. То, что этот бизнес очень прибылен, стало понятно сразу. Например, я помню сделку, в результате которой телевизор и видеомагнитофон были проданы за 40 тысяч рублей. В то время это была не то что большая сумма, это была вся человеческая жизнь, выраженная материально. Квартира, дача, машина – все можно было купить на эти деньги сразу. Если бы у меня были деловые способности, я бы мог обговаривать свое долевое участие в этом деле, однако это подставляло бы меня под определенные риски. Кроме того, у меня нет таких способностей.

«АВТОПИЛОТ»: Почему у нас так распространен перевод, хотя во всем мире часто смотрят фильм с титрами и, стало быть, с живыми голосами актеров?

ВОЛОДАРСКИЙ: Не совсем так. Мне приходилось переводить на русский язык американские фильмы, переведенные на итальянский или французский. Конечно, это плохо, и хочется слышать голос актера. Когда, скажем, Клинт Иствуд говорит «хенде хох», это смешно. И у нас, и на Западе фильмы все-таки дублируются для массового зрителя, а вот если предполагаемая аудитория взыскательная и небольшая, то фильм идет с титрами.

«АВТОПИЛОТ»: Вы принципиально избегаете дословного перевода ругательств?

ВОЛОДАРСКИЙ: Да, за редким исключением без этого всегда можно обойтись. Возьмем классику – «Над пропастью во ржи» в великолепном переводе Риты Райт-Ковалевой. Ругательства существенно смягчены. Но от этого ничего не изменилось! Всегда можно найти эквивалент.

«АВТОПИЛОТ»:

ВОЛОДАРСКИЙ: Вы думаете, если бы он говорил: «Я пошел гадить», – было бы хуже? Все-таки обычно за чересчур дословным переводом ругательств стоит очень невысокий класс переводчика.

«АВТОПИЛОТ»: Ну, хорошо, сколько существует различных вариантов перевода выражения «fuck you»?

ВОЛОДАРСКИЙ: Я это перевожу как «пошел ты». Не Бог весть какая переводческая находка, но я придумал это. В крайнем случае можно сказать: «Пошел ты к этой матери». И всем все понятно. Можно спокойно обойтись без ругани, если, конечно, не меняется смысл.

«АВТОПИЛОТ»: Вы можете привести пример, когда смысл все же меняется?

ВОЛОДАРСКИЙ: Допустим, вы видите сцену из великосветского общества. Диалоги персонажей идут на уровне «не будете ли вы так любезны»… Но вдруг ситуация меняется, и человек, являвшийся до сих пор образцом изысканной речи, вдруг говорит кому-то «fuck you». И вот тут уже не надо говорить: «Пошел ты в задницу». Тут надо говорить: «Пошел ты в жопу».

«АВТОПИЛОТ»: В чем, на ваш взгляд, все-таки причина табуированности ряда слов в нашем кинематографе? По сравнению с тем же американским.

ВОЛОДАРСКИЙ: Ну, сейчас все это начинает появляться и у нас. Дело в том, что в системе кинопроката Америки существуют возрастные ограничения, и за этим следят очень строго. Если полицейский выловит в порнокинотеатре пятнадцатилетнего паренька, то вступит в ход правоохранительная машина и пострадает владелец заведения.

«АВТОПИЛОТ»: А поскольку у нас надзора нет, вы решили взять на себя такую моральную функцию?

ВОЛОДАРСКИЙ: Да, это было мое решение.

«АВТОПИЛОТ»: Были ли фильмы, переводить которые вы отказывались?

ВОЛОДАРСКИЙ: Нет, не было, это же моя работа. Разумеется, я мог отказаться только от перевода порнухи. Это уже работа за гранью, кроме того, что там переводить-то… Хотя где-нибудь в провинции под понятие «порнуха» могли подвести и «Последнее танго в Париже».

«АВТОПИЛОТ»: Давайте составим «рецепт от Володарского», как нужно учить иностранный язык.

ВОЛОДАРСКИЙ: Мой покойный отец, который был одним из лучших преподавателей английского в стране, всегда говорил, что язык доступен любому. Если у тебя нет пространственного воображения, то архитектором тебе стать, может, и не дано. А с языком все иначе, дело в усилиях. Нанимаешь по рекомендации преподавателя и начинаешь делать упражнения. Ответил материал, написал контрольную…

«АВТОПИЛОТ»: Как неинтересно…

ВОЛОДАРСКИЙ: А больше никак. Только через труд.

«АВТОПИЛОТ»: Через ваше сознание прошло сумасшедшее количество кинематографической продукции. Вас что-то удивляло среди того, что вам довелось увидеть?

ВОЛОДАРСКИЙ: Конечно. Я очень люблю Феллини, Висконти, Бертолуччи. До сих пор помню, что после «Конформиста» я вышел буквально покачиваясь, настолько сильным было впечатление. Очень люблю Серджио Леоне, и «Однажды в Америке» – один из моих любимых фильмов. И, пожалуй, люблю хорошее коммерческое кино. Например, первое «Смертельное оружие», оба «Французских связных».

«АВТОПИЛОТ»: Чье кино самое лучшее?

ВОЛОДАРСКИЙ: Класс кинематографа определяется его средним профессиональным уровнем. Поэтому, скажем, итальянское кино назвать лучшим нельзя. То, что у них родились Феллини, Висконти, Пазолини и Бертолуччи… ну, вот так получилось. А американское кино назвать лучшим можно. И, как я только недавно стал понимать, лучшим можно назвать старое советское кино. Наивность, политический заказ – все это есть, но профессионально это сделано безупречно.

«АВТОПИЛОТ»: А как вам последние наши шумные новинки: оба «Брата»?

ВОЛОДАРСКИЙ: Я в восторге. Первый «Брат» – это было почти откровение, потрясающий слепок времени, в котором были эти жуткие рынки, наглые чеченцы и «качки» в кожаных куртках. Очень запоминаются сцены, когда главный герой идет по пустому городу мимо памятников: он, живой, на фоне советской эпохи, которая умерла. А второй «Брат» – это упражнение Балабанова, которым он доказал, что умеет делать все что угодно. Это свидетельство его профессионализма.

«АВТОПИЛОТ»: Наша критика, однако, ваш восторг не разделяет.

ВОЛОДАРСКИЙ: Конечно, как же можно простить парню из Свердловска, у которого нет именитого папы, что за копейки он вдруг начал снимать кино, которое все стали смотреть. Такого человека обязательно надо пнуть. Меня привлекает в этих фильмах еще то, что там нет всей постперестроечной ублюдочности. Нет такого, что мы – второсортные ребята, давайте ходить, подобно американскому быдлу, в бейсболках задом наперед, выберем «пепси», будем, разговаривая с человеком, жевать жвачку… Ну почему в русском языке должно быть слово «Вау»! Мы же знаем свою страну. И я не могу понять, почему люди говорят: «В этой стране». Ну скажи: «В нашей стране», «В России» или «У нас, на родине». Это оптимистические фильмы, в этом их главное достоинство. Хорошо ведь, когда кино не только тебя развлекает, но еще и говорит: «Ребята, у нас все обязательно получится».

Текст - Дмитрий Попов

"Любовь - состояние идиотическое"

Досье. Окончил Институт иностранных языков. Владеет четырьмя языками: английский, французский, испанский, итальянский. Начал переводить кино в 68-м году, задолго до пришествия видео к российскому потребителю. Работал на кинофестивалях. Когда появилась возможность смотреть кино на кассетах, Володарского заприметили видеопираты. Классическая судьба классика киноперевода. Тридцать лет практики, более пяти тысяч картин. Уникален тем, что способен переводить фильм синхронно с первого раза. Сейчас делает переводы для «НТВ-плюс», участвует в радио-секс-шоу «Серебряного дождя» «Вечный зов». Регулярно бегает по утрам и занимается в спортзале. Подтянут, активен, задирист, холост.

Не так много голосов, настолько привлекательных для имитации, как у Володарского. Его интонации перенимает всякий, кому в силу возраста довелось посмотреть западное кино на видео в синхронном переводе. Людская молва даже придумала, что переводчик специально зажимает себе нос, чтобы его не нашел КГБ. Действительно, его голос узнаваем и значим для старшего поколения киноманов не менее, чем голос Копеляна или Гердта. Это отзвуки той толики свободы прошлой жизни, в которой сажали за привезенные видеокассеты, зато не пародировали президента. Интересный, надо заметить, голос, голос Артиста, с ним сложно справиться, перекидывая интервью на бумагу.

- Благодаря таким, как вы, мы узнали, что, кроме советского и индийского, бывает другое кино. Заслуга перед соотечественниками налицо. Почему бы не встать на пьедестал, получить статус крестного отца киноперевода?

- Я действительно перевел «Крестного отца» все три серии (смеется). И что? Я просто делал свое дело. Мне доказывать себе нечего. Надо с юмором относиться к себе и к тому, что ты делаешь. Правда, это не дает тебе права плохо работать. Профессия переводчика - серьезная и тяжелая. Это не то что тебе сказали: «Стой здесь, сейчас будут идти бриллианты на курьих ножках, а ты их сгребай». Приходится все время над языком работать, книги читать, ведь постоянно новые реалии появляются.

- Далеко не все фильмы стоят такого труда.

- Правильно. Какие-то фильмы мне было приятно переводить, с какими-то не мог работать. Говорят некоторые: вот фильм - дерьмо, а переводчик из него конфетку сделал. Зачем в принципе из дерьма делать конфетку?

- Ну ради денег хотя бы?

- Как вам сказать… Платили по тем масштабам «ничего», это была пристойная зарплата. Предположим, если государство давало «сколько-то там», то частник предлагал вдвое больше. Мифических сумм не было. Хотя ходили рассказы про находящиеся где-то мои миллионы, мой «Мерседес»… Если бы еще мне кто-нибудь сказал, где же они…

- Вы один из немногих переводчиков, кто весьма деликатно обошелся с англоязычной матерщиной.

- Я не переводил никогда мата. Только в том случае, если понимал: иначе пропадет что-то. Например, в комедийных сценах, где просто необходимо поматериться. А вообще, есть большое количество синонимов для ругательств. Я, кстати, первый ввел в перевод фразу «да пошел ты» на их fuck you. Куда, зачем - все ясно. Те, кто переводит мат, - плохие переводчики, нет сомнения. Во-первых, у них нет вкуса, а во-вторых, этим они расписываются в собственном бессилии. Когда англоязычные говорят shit? Если сигарета в лужу упала. А переводят как «дерьмо». Так никогда не скажет наш человек. Это можно перевести как «зараза» и, хотя и не люблю этого слова, «блин». Я против «срани господней», потому что я против оскорбления чувств искренне верующих людей. И если это произносят там, то нет никакой необходимости повторять это здесь. Что, к сожалению, сейчас происходит, потому что многие люди, не только переводчики, безграмотны и почему-то хотят быть американцами, постоянно повторяя «Вау!», которое вы не услышите в Штатах ни от одного интеллигентного человека. Или есть обращение «О, мэн!». Вообще-то такие слова - это просто мусор, который можно опустить. Но новые переводчики, явление порядка катастрофы, не знают ни русского, ни английского и переводят: «Эй, мужик!» Где вы такое слышали?

- А что за скандальная история была с эротическим кинобестселлером «Эммануэль»? Когда арестовали фильм и того, кто завез его в СССР?

- Ничего особенного. Я картину перевел, а потом мне говорят: «Человека, привезшего его, забрали…» И я оказался на допросе на Лубянке. Но я денег-то за фильм не получал. Поэтому и нагло спросил следователя: «Переводить-то фильмы можно?» Можно. И к чему им было придраться?

- Органы возмутила откровенная эротика фильма?

- Им просто надо было отреагировать. Видимо, был такой заказ сверху.

- Вам-то хотя бы полуголая Сильвия Кристель доставила удовольствие?

- Нет. Я сторонник эротики как части всего общего.

- Я видела один очень сексуальный фильм в вашем переводе того же почти времени - «Последнее танго в Париже».

- Финал мне очень понравился. Ей интересно, ее щекочет, она бегает за острыми ощущениями от своего благополучного студентика. А в тот момент, когда у него все серьезно начинается, ей остается только его убить. Разница между поколениями… Кстати, вы там хоть слово матом услышали?

- Я не заметила, а много там неприличностей?

- Ну, Брандо там оттягивается… Как американцы говорят, рот надо с мылом мыть.

- А еще какие фильмы про любовь вам показались достойными.

- «Жар тела». Я понимаю, что это не великое кино, но мне очень нравится. Ты чувствуешь испарения, запах тела, эту страсть, которая героя Микки Рурка ослепляет, и он понимает, что не то что-то происходит… Вот эротика, вот либидо, вот секс.

- А где любовь?

- А любовь - состояние идиотическое. Человек совершает нерациональные поступки, теряет способность объективно видеть мир. Он строит свой собственный город, в котором ходят картонные фигуры, стоят картонные фасады, как в фильмах про вестерны. Кто-то со стороны смотрит на это и думает: боже, какой он идиот. И сам это тоже понимает по прошествии времени, что можно было бы сделать и так, и так… У кого таких ситуаций не было?

- Если фильм сильно заводит, наверное, сложно его переводить?

- Запросто. Правда, если фильм оказывался очень хорошим, я просил после пятнадцати минут предварительного просмотра, которые обычно мне отводились, досмотреть фильм до конца, чтобы перевод получился на «пять».

- Как вы относитесь к современному американскому кино? Спрашиваю как знатока.

- На мой взгляд, кино переживает кризис. Это видно, когда «Оскар» получает картина типа «Танцы с волками». Американцы вначале цинично, продавая индейцам зараженные чумой одеяла, перебили их всех к чертовой матери, отняли все, а теперь кино снимают. Или «Спасение рядового Райана». Может, у них там, в Америке, это событие. А вот я считаю, что этот фильм умещается в две минуты «Проверки на дорогах» Германа. Есть такое понятие, как исторический опыт страданий. Мы с мамой смотрели «Зеркало» Тарковского вместе. Там есть сцена, где женщина выменивает свои драгоценности, так вот моя мама заплакала. Потому что у нее был туберкулез во время войны и все драгоценности, которые прадед дарил прабабке, ушли на питание. А у них? Что, белых рубашек не было? Тяжело им было с талонами на бензин. Отсутствие исторического опыта страданий - вот вам нынешняя Югославия и «Спасение рядового Райана». Не для нас это.

- Будучи взрослым и солидным человеком, почему вы согласились участвовать в шоу на радио, где главная тема - секс?

- Надо все время чему-то учиться, и для меня это школа. Если кто-то думает, что «Вечный зов» только про секс, то это далеко не так. Это передача о более серьезных вещах, таких, как, например, законы о нравственности или порнографии.

- И что вы думаете насчет этих законов?

- Нужно перенимать американский опыт. Они максимальные пуритане, у них уже наработано очень многое. Должны существовать определенные магазины для порнопродукции, куда дети не смогут зайти, и отвечать за это будет хозяин. Если в баре наливают несовершеннолетнему, никто ничего не закрывает, просто забирают лицензию на торговлю спиртным. Продавай теперь кока-колу. Все уже придумали, не надо ничего изобретать. Все ссылки на то, что у нас своя национальная специфика, глупы.

- Если бы предложили хорошие деньги, стали бы вы переводить порнуху?

- Во-первых, обычно там нечего переводить. Но если бы был сюжет и настоящий текст, я бы перевел. Работа есть работа. Опять-таки держал бы все в рамках, и желательно, чтобы была лицензия.

- Есть ли специфика переводов любовных воркований?

- Нормальная речь. Только ты обязан дать зрителю понять, кто говорит. Обычно просто стараешься скопировать интонацию актеров.

- Когда перед глазами проходит столько жизненных киноисторий, можно набраться какого-то опыта?

- Ты набираешься только паршивого опыта других. А в том, что касается тебя самого, ну что вы… Пока шишку себе не набьешь… Это только говорят, что умные учатся на чужих ошибках. На своих все учатся. Только одни - на меньшем количестве, нежели другие.

- Какие же фильмы надо смотреть, чтобы стать лучше?

- Книги надо читать. Русскую классику. Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Салтыкова-Щедрина, Куприна. Чтобы не толкать старика, пропускать женщину вперед, не стоять в дверях, хотя бы быть просто воспитанным человеком. Это самое главное. А не быть представителем поколения «видеотов». Которые смотрят кино: «А класс какой, во какая тачка, какие ребята, какие смокинги!» Картина же совсем о другом. Мозги даны всем, но могут не развиваться у некоторых.

- Что привлекает в женщинах? На экране, в жизни.

- Всегда был в полном восторге от Роми Шнайдер. Она чем старше, тем лучше становилась. Осанка, манеры, глубина. Это редчайший дар. Сейчас много развелось, как я их называю, профессиональных красавиц. (Я хожу в спортивный клуб и всех этих девочек вижу, их там 80 процентов.) Вроде как и не проститутки и не очень содержанки, ничего не делают, зато ходят с ореолом красавицы. Меня всегда подмывает спросить: «Девочка, а ты умеешь что-нибудь кроме того, чтобы занимать пластические позы? Откуда у тебя сотовый телефон? Это твой ошейник?» Есть такая очень жестокая пословица: «Бабий век короток». Лет через пять-семь подрастут другие, моложе, красивее. Я желаю этим девочкам всего наилучшего, но женщина, которая до шестидесяти ходит с прямой спиной и у нее блестят глаза, потому что она живет сама по себе, независимо ни от чего, - это «да». Она всегда личность. А женщина, которая существует за счет мужчины, не может отказаться от этого и делает это основой своего бытия, мне такая не интересна. Она не понимает, что ее могут в любой момент выкинуть, что хватка ее работает до той поры, пока мужчина хочет этого.

- Тогда кино со своими романтическими бреднями просто вредным получается. Особенно такое, как «Красотка», - про проститутку, нашедшую свое счастье в лице богатенького клиента.

- Нормальный, хороший фильм. Но фильм-вранье. Знаменитая история про шлюху с золотым сердцем. Чтобы у мужика последнюю десятку вытащить, на квартиру навести - видел, настучать - видел, на деньги подставить - видел, а вот с золотым сердцем - не видел. Не везло, наверное. Хотя и общался с ними много, работая переводчиком. Фильм так популярен, потому что делать ничего не надо: тут такой лимузин, тут все здорово, ой, и полюбил в конце концов… Я бы хотел написать коротенькие серии «Американского жиголо-2» или «Красотки-2», в которых бы не было никакого счастливого конца, что предполагается в первых. Его и не может быть. Это просто сказка, наверное, не очень вредная. Может, так и получится у кого-то в редком случае.

- Ну насмотрятся девчонки кино и размечтаются о принцах, которых не хватает, и что остается делать, как не продаваться тем, у кого есть деньги?

- Не принца искать, а нормального человека. Это относится и к мужчинам.

Нина БОГДАНОВА
 АиФ-Любовь №15 1999 г. Выпуск от 19.09.1999 г.

"Пошли в разведку!... с Володарским"

Источник

17 сентября в 23.20 на телеканале «Культура» выйдет документальный фильм «Разведка, о которой знали немногие». Автор идеи, сценариев и ведущий этого документального телесериала – известный переводчик Леонид Володарский. Даже если вы не видели его лица, то его голос точно знаком каждому. Потому что Леонид перевел добрую половину всех «пиратских» фильмов, растиражированных в Советском Союзе. И суперкоммандос Шварценеггер, и непобедимый Рэмбо, и вечно обнаженная Эммануэль одинаково говорят голосом Леонида Володарского. Его называли «человеком с прищепкой»: ходили легенды о том, что в целях конспирации он надевал на нос бельевую прищепку. На самом деле это только легенда. У Володарского действительно такой необычный голос. Но легендарного переводчика эта всенародная слава уже не греет. Второй год Леонид делает свою радиопрограмму. А теперь в его жизни начался новый этап – телевизионный.

- Примерно в 1965 году мы с отцом гуляли по одному из московских бульваров. Навстречу шел незнакомый мужчина. Отец указал мне на него со словами: «Это Эйтингтон, который организовал убийство Троцкого». К тому времени родители уже научили меня читать по-английски, и я прочитал американскую «Историю Советского Союза», где все было совсем по-другому. Не так, как в наших учебниках. Была там и история Троцкого. Позже, когда я учился в институте иностранных языков имени Мориса Тореза, мне выдали разрешение в «спецхран». Пускали туда только по пропуску. Я специально взял себе тему «Идеологическая борьба двух систем», чтобы читать все что угодно, в основном, конечно, литературу, которая считалась в то время антисоветской. Мне постоянно попадались упоминания о советских разведчиках, но – одной-двумя строчками. Из этого я сделал вывод, что за рубежом о советской разведке практически ничего не известно. Это судьба разведчика – быть неузнанным, неоцененным. Может быть, наш фильм исправит эту несправедливость...

Юрий Лешок
Информация из еженедельника «ЦВЕТНОЙ ТЕЛЕВИЗОР» №37(38)`2001

Интервью журналу "Мир Кино"

Леонид Володарский наконец-то взялся за старое

24.11.2000

Вчера вечером в кинотеатре «Ударник» происходило священнодействие. Показывали свежий фильм с Арнольдом Шварценеггером «Шестой день». В этом сакрального ничего нет (прошу прощения у отъявленных фанатов): боевик как боевик. Дело – в звуке. Звук, надо сказать, был отвратительный: эффекты имели место, а голосов героев не было слышно практически никак. И на самом деле – черт с ними. Потому что главное – кто переводил! Не нанятые бездушные актеры, которым что Шварца дублировать, что Бениньи, а САМ ЛЕОНИД ВОЛОДАРСКИЙ.

Кто сказал: «Кто это?» Это легенда, которой давно не было слышно, но которую все, кому больше двадцати, обязаны знать. Его полузадушенный голос вы слышали на куче пиратских видеокассет.

Самое удивительное: у него и в жизни - такой же голос, как на видеокассетах. Очень странно снова было слушать голос, которому внимал лет пятнадцать на видео. Интонации слишком знакомые: слегка в нос, с подъемом тона в конце некоторых слов, с несколько преувеличенной ажитацией, с проглатыванием многих фраз, но без ущерба для смысла. Володарский, в общем, переводчик весьма не строгих правил: для него главное – не подстрочник, а основная мысль. В последнее время он переводил фильмы для НТВ, но сам, увы, текст не озвучивал. И вот взялся за старое. Взялся потому, что это был не простой показ «Шестого дня», а еще и презентация авторской программы, которую Володарский ведет с недавнего времени на Радио МВ 107,8 FM. Каждую пятницу с 8 до 10 утра он рассуждает о фильмах, которые посмотрел в последнее время. Или не о фильмах, а, например, о футболе. Раньше Володарский приходил на «Серебряный дождь» в гости и говорил о том же самом. Теперь у него будет своя программа.

Ура, товарищи!

На закуску предлагаем вам интервью, которое автор «Мира кино» взял у Леонида Володарского в прошлом году. Посвящено оно было 25-летию со дня выхода на экраны Франции фильма «Эмманюэль». Собственно, сейчас эти несколько вопросов ценны только одним: интонацией переводчика, ее можно, если попытаться, расслышать в его «не-а» или «я вас умоляю».

- Леонид Вениаминович, а ведь уже 25 лет со дня выхода “Эмманюэли”…

- Ничего себе. Это дата.

- Случаем, не вы двадцать лет назад переводили “Эмманюэль”?

- Я и переводил. Но не только я: тогда у каждого переводчика был свой наниматель. Промышленности не было, кассеты расходились по знакомым. Поэтому ничего удивительного, если я перевел фильм, а через две недели его же для других людей переводил Леша Михалев.

- Вам, конечно, понравилось это произведение.

- Не-а. Никакого впечатления не произвел.

- А девушка?

- И девушка не понравилась. Так что я долго пытался понять, почему такой ажиотаж вокруг нее и фильма.

- Спустя столько лет поняли?

- Не-а, и сейчас не понял.

- А как же постоянные разговоры, что “Эмманюэль”, мол, открыла нам дорогу к свободе? Действительно ли тогда к фильму именно так относились?

- Да вряд ли. У нас его все спокойно воспринимали. Фильм-то безобидный по большому счету.

- Правдива ли легенда, что кого-то посадили за просмотр Эмманюэли?

- Да, я даже знаю этого человека. Он, впрочем, пострадал бы в любом случае: вокруг него уже давно ходили сотрудники органов, но поймали именно на “Эмманюэли”. Вычеркнули три года из жизни.

- Вы помните какие серии переводили?

- А вот первые три и переводил.

- А дальше?

- Да как-то не попадались, и я особо не рвался за ними.

- А какая больше понравилась?

- А никакая. Тут, конечно, дело вкуса: кому-то нравилась “Эмманюэль”, кому-то “История О.”, кому-то м-м...

- “Греческая смоковница”.

- Ага.

- А вам?

- А мне все они не нравились.

- Видимо, сложно было переводить фильм?

- Да какие там могут быть сложности, я вас умоляю.

Алексей Монахов

Интервью еженедельному приложению к газете "Комсомольская правда" "Здравствуйте"

Источник

Вот он - пионер пиратского видеоперевода в нашей стране. Живая легенда. Классик. Страна знает его не в лицо, а по голосу, как Левитана. Помните, эту гнусавинку, как будто на носу у него - прищепка. Леонид Володарский анекдот про «прищепку», конечно, знает и все-таки удивляется, когда я рассказываю, как в 88-м в мужском школьном туалете его «прищепка» («А это, чтоб не поймали, или у него голос такой, или он так стебется?») была одним из лейтмотивов тайных перекуров. «Тоже мне нашли культового персонажа!» И довольно смеется. Мы балдели от раскрепощенного языка «видаков», и каждый день кто-то заявлялся в школу с новым «загибом» из переводческого арсенала. Тут Володарский дает понять, что я его с кем-то путаю.

- Вот это нет: мат в переводе исключается. Всегда можно найти более мягкие выражения. Вероятно, где-то для усиления комического эффекта надо что-то сказать. Но это редчайшие случаи. В других случаях это - непрофессионализм. Интеллигентный парижанин не кричит «Дерьмо!»

- А что же тогда переводчику делать? Ведь они, американцы, в кино ругаются. Или по их стандартам не ругаются?

- Ругаются.

- А мы не будем?

- А мы не будем.

- А почему?

- А потому что не надо. Потому что ни один нормальный человек в обществе, в компании, при женщинах, при детях не употребит таких слов.

- Ваши коллеги часто считают иначе. Я тут смотрел фильм (причем на лицензионном видео), там woman переводили не иначе как «баба», а shit - как «срань господня!»

- Во-первых, насчет woman как «баба»: может быть, где-то есть такая стилистическая окраска, но я усомнюсь, потому что в английском языке имеются слова, и немало, которые действительно переводятся как «баба». Пример из австралийского: там woman - это «женщина», а «баба» будет sheila. А shit… Holy shit! действительно можно перевести как «срань господня!», но я опять против, потому что есть достаточное количество верующих людей - не надо оскорблять их чувства. И потом: вот француз в кафе случайно роняет сигарету и раздосадованно говорит: «Merde!» Все знают, что дословно merde переводится как «дерьмо». Так что ж, интеллигентный парижанин всякий раз, когда спотыкается, кричит «Дерьмо!»? Нет, в таком контексте это уже давным-давно звучит как наше «Зараза!»

- Кроме английского и французского, вы еще с каких языков переводите?

- С итальянского. Я вообще учу языки с четырех лет. У меня отец был профессиональным и очень хорошим преподавателем английского языка. И вот он через мое упрямство, нежелание - потому что я точно знал, что собак гонять и в футбол играть гораздо интереснее, - усаживал меня учить язык. Когда я начал переводить фильмы, то встал вопрос стиля: не может американский гангстер говорить, как английский дворянин, а речь его обязательно надо передать. И вот это уже вопрос русского языка. Ты же переводишь на русский, и прежде всего надо его и знать. Все достигается только одним: книгами, в первую очередь чтением классики. Есть, конечно, люди, которые убеждают нас, что можно выучить язык во сне, научиться играть в теннис по переписке. Есть такие, как Илона Давыдова. Но в этой жизни все достается только трудом. Пеле возьмите: был бы он Пеле, если б не работал на тренировках до седьмого пота? Не был бы он Пеле, и пропали бы у него все его гениальные способности.

- А язык ведь меняется…

- Все меняется, безусловно! Но опять мой ответ будет: читайте книги. В данном случае - современную англоязычную литературу. Вот сейчас я зачитываюсь Джеймсом Эллроем - блестящий автор! Это по его книге поставили «Секреты Лос-Анджелеса», на удивление хороший фильм, жалко, что там всплыл «Титаник» и забрал все «Оскары». Ну, и вот сейчас Эллрой написал потрясающую книгу «Американский таблоид» про семейку Кеннеди. Очень «черный» роман.

- Как вы пришли в пиратский бизнес?

- А я про этот бизнес ничего не знаю. У меня просто была своя функция: переводить. Правда, я с самого начала знал, чем это кончится. Что будет борьба с видеопиратством, что будут приняты законы по авторским правам. Ночи в стиле Брежнева

- Во времена Леонида Ильича я переводил так называемые закрытые просмотры. В Доме кино, в Верховном суде, в прокуратуре, на «Мосфильме»… Элита ведь все смотрела, это в широкий прокат попадало мало западных фильмов. Если режиссер был уважаемый человек, ему привозили копию на студию, если менее уважаемый - сам ехал в Белые Столбы. Смотрели съемочные группы из чисто практических соображений: надо снять фильм про Англию, а настоящая Англия не светит, вот и смотрят кино, чтобы понять, как они там чай пьют, что носят… Потом на Западе появилось видео, и в конце 70-х в Москве замаячили видеомагнитофоны: тогда очень дорогая игрушка, но здесь богатые люди были всегда. Появился рынок. Начали искать переводчиков, ну а где их искать? Там же искать, где они и были.

- Вы оказались первым?

- Одним из. Еще был Андрей Гаврилов, был Леша Михалев, земля ему пухом, был Горчаков Васька, Сережа Чуковский, мы все друг друга знали.

- Вы тогда не испугались, не думали, что с законом проблемы будут?

- Я ничего не думал, я пошел к адвокату. Адвокат никак не мог понять, что такое видеомагнитофон. Первые 20 минут беседы я вводил его в таинства. После этого он - мне: «Статьи нет!» Я говорю: «Статья всегда есть. Нет такого варианта, чтоб статьи не было!» В общем, мы довольно долго обсуждали ситуацию, он с меня потом денег не взял, потому что сказал: «Ты меня просветил, какие тут деньги!» Тем не менее он сказал: «Тебе ничего не угрожает». Я - переводчик, я переводил. Гонорары? Смешно это все было. Ну, может, не так смешно: хоромы каменные себе было построить нереально, а вот пожить на широкую ногу - пожалуйста! Ведь тогда на закрытых просмотрах платили 7 рублей 50 копеек за фильм длиной до двух часов и 10 р. за фильм длиннее двух часов. А за перевод видеофильма платили 25 р. Вот так 10 фильмов в месяц переведешь - и хорошо! В 1979-м обед на двоих в ресторане «Пекин» (причем обед - все как надо, с черной икрой, бутылкой шампанского и 300 г водки) стоил 27 рублей! А про закон… Тогда могли сделать, что хотели, но это все под Богом ходим. А свидетелем я походил достаточно много. Я профессиональным свидетелем стал. Статью-то нашли. Тогда «пропаганды» еще не было, эту статью потом ввели. В начале было «Занятие незаконным промыслом». Вот по ней и сажали. А потом наступил период исторической растерянности - и понеслась душа в рай!

- Когда у вас появился первый видеомагнитофон?

- В 1980-м. Это был сундук! И он был катушечный. Кассетные появились позже. Потом наши выпустили «Электронику». Но, как выяснилось, «Электроника» всем хороша, кроме того, что не может быть использована.

- А порнофильмы доводилось переводить?

- Никогда. А что их переводить? Да и людей, с которыми я работал, это не интересовало. Это были люди, действительно интересующиеся лучшим западным кино.

- У вас есть любимые фильмы?

- Безусловно! Это Феллини почти весь, и еще…

8 фильмов, которые потрясли Володарского

- Странно, что «Буч Кэссиди»?

- Да! Ну а потом, Пол Ньюмен - это легенда, это очень значительный актер, значительный одним своим присутствием. Сейчас таких просто нет. Я думал: хуже, чем в «Титанике», сыграть нельзя

- Думаете, в современном кино звезд вообще нет?

- Ну, насчет звезд я поостерегусь. Что такое звезда?

- Как Хамфри Богарт…

- Нет, сейчас таких нет! Другое дело, надо сделать оговорку: время рассудит. Ведь Хамфри Богарт поначалу был просто очень популярным, очень уважаемым актером, и только много лет спустя он стал легендой. Но этого звездного потенциала я ни в ком из современных актеров не вижу. Ну что, Джонни Депп? Или ДиКаприо? Я когда посмотрел «Титаник», подумал: «Одно слава Богу, хуже уже, наверное, сыграть просто нельзя!» И потом выходит «Человек в железной маске», и я понимаю, что можно. Еще как можно! Какие они звезды; американские журналисты лет пятнадцать назад придумали термин brat pack (осмелюсь перевести как «пакет дитяток». - Автор «Здравствуйте»): тогда одновременно появились все эти Эмилио Эстевесы, Чарли Шины, Томы Крузы. Ну вот они дитятки и есть. А последней звездой был, пожалуй, Клинт Иствуд, дай ему Бог здоровья! Звезды - это Хамфри Богарт, Кларк Гейбл… А вы видели фильмы с Николаем Крючковым?

- Я очень люблю Крючкова.

- Ну вот видите, уже хорошо. У нас-то были звезды по актерским данным ничуть не хуже. Но их не окружал антураж, сопровождавший голливудских знаменитостей, с этими таблоидами, репортажами о светской жизни, поэтому они не стали в нашем понимании вот такими фигурами.

- А из европейцев?

- Ален Делон. Но он еще и отличный бизнесмен. Если поднять огромную фильмографию Делона, там вы найдете много шедевров и ни одного плохого фильма. В худшем случае это будет очень крепкий профессиональный полицейский боевик. В отличие от Бельмондо, который часто снимался непонятно в чем. Интересная работа - это хороший фильм.

- Сейчас я работаю на НТВ+, пишу переводы фильмов, их отдают актерам, актеры озвучивают. Переводить хороший фильм - всегда интересно. Даже если он для переводчика прост и ничего в плане языка нового не представляет, все равно: интересная работа - это хороший фильм. Из последних, что делал для НТВ, - «Счастливого Рождества, мистер Лоренс» Нагисы Осимы, «Бассейн смерти» с Полом Ньюменом… Иногда, когда делаешь по несколько фильмов в день, тошнит от мысли, что надо переводить. Но потом все возвращается на круги своя: это моя работа.

Алексей Васильев

Фото

Леонид Володарский Леонид Володарский Леонид Володарский

Леонид Володарский Леонид Володарский

Из фотоальбома Алекса Экслера: С Леонидом Володарским во время радиоэфира на «Новости online»

Из фотоальбома Алекса Экслера: c Леонидом Володарским во время радиоэфира на «Новости online»


Составитель: eCat-Erina

Категория: Лицо профессии

1) , 2) FIXME Страница не найдена